Черный ворон, что ж ты вьёшься
Над моею головой,
На плечо ко мне спускайся,
Побеседуем с тобой.
Помнишь, ворон, было время,
Время славных, честных битв,
Как поставишь ногу в стремя,
Глянешь вверх – а в небе ты.
Вот почему все эти официальные попытки снять какой-нибудь ролик «о Великой России» (причём бюджет ролика равен бюджету запуска небольшого космического корабля) заканчиваются патриотической дичью, которую смотреть невозможно? Лютым цветным пластиком и чугуном вдавливая в смотрящего необходимость осознания величия. Видимо, выступающая на глазах влага, после удара государственным кирзачом ниже пояса, на полном серьёзе воспринимается как патриотическая слеза. А ролики снятые «негосударственными людьми» сваливаются в беспросветную, мрачнейшую чернуху… А потом приходят какие-то немцы (немцы, Карл!), катающиеся по Земле, снимающие впечатления о разных странах. Водят камерой туда-сюда. И монтируют ролик, в 6 минут утрамбовывая все свои впечатления о России. И у них получается
Сделал себе сайт, в первом приближении. Есть, конечно, ещё куда стремиться, но! Зарегистрировать домен — освоить немного вордпресс — придумать структуру и внешний вид — подобрать шаблон, сделать css для шрифтов — наполнить частично. panasyan.art Выложил стихи, вроде определился со структурой. Даже репостинг заработал! Критикуйте 🙂
Земные объятья мужчины и женщины,
Разъять которые равносильно
Разжиманию створок моллюска. Надежда, что близость
Таит большее, похожа на ожиданье жемчужины.
Поэтому грустно обнаруживать в середине лишь
Нежную, розовую плоть, приятную слизь,
Напрягающуюся к смыканию створок. Но такова жизнь —
Позавчера привился от девятнадцатого. Самочувствие нормальное. Еду на работу.
С детства знакомый запах лука. Притащенная из магазина авоська, набитая им, пахла сыростью, пасхой, землей, также всегда присутствовал и легкий, сладковатый аромат луковой гнили. Лук редко когда был весь хороший. Сразу приходилось перебирать, что там «продавщица сунула». Найденные — кривые, мятые, мягкие на боках — осматривались. Совсем гнилые выбрасывались. Подозрительные — откладывались в сторону. В общем-то, и оставшиеся в «годных» были так себе. Разнокалиберные, кривоватые, с длинными бородками грязных засохших корней, с налипшими комками земли. Кое-какие зеленели сверху высунувшимися стрелками — уже прорастали. Отложенные, «из подозрительных», сразу шли в дело. («Самую дрянь надо съесть в первую очередь» — тот еще
«Простите, сэр», — очень знакомым голосом обратились ко мне, — «Вы не хотели бы услышать несколько удивительных историй о моём друге?» Я подумал — показалось и пролетел мимо. Очень спешил. Ну и, если рассуждать логически, подъезд многоэтажки не место для приличных джентльменов, они просто не могут вот так стоять здесь, и предлагать свои истории первому встречному… Но, тем не менее, я остановился. И вернулся на назад. Пришлось доставать магнитный ключ и отпирать уже лязгнувшую за спиной дверь подъезда. Не показалось. Обратившийся ко мне, стараясь сохранять достоинство сидел на узком подоконнике подъезда. Его друг, заложив руки за спину, стоял перед окном